Модель пенсионных накоплений россиян была разрушена еще пять лет назад: попала под «временный» мораторий. Новая схема до сих пор не предложена, хотя, как анонсировалось, правила должны были вступить в силу с начала 2020 года. Но, похоже, их обсуждение опять отложено — мораторий продлен аж до 2022 года. А на повестке дня меж тем уже новая накопительная система — индивидуального пенсионного капитала (ИПК).
Ее предварительная конструкция, которую озвучивали чиновники, представляет собой по сути очередной механизм изъятия денег из кошельков граждан, упакованный в «правильную» лексику заботы об их старости. Дискуссии о новой модели по-прежнему идут, в основном, в кулуарах министерств и ведомств. По самым животрепещущим деталям накоплений — кто, в каком режиме и сколько — в верхах существуют принципиальные разногласия.
Алексей Меринов.
Кто спорит, накопления иметь надо. Не только ввиду выхода на пенсию, а вообще, в любом возрасте. А по достижении зрелых лет, когда на новые трудовые поступления рассчитывать уже не приходится, тем более.
Аудитор Счетной палаты Светлана Орлова представила такие расчеты: «Средний размер пенсии, который сейчас составляет чуть более 14 тысяч рублей, конечно, не может обеспечить пожилому человеку достойный уровень жизни. Нехитрый подсчет расходов, таких как оплата ЖКХ (в среднем 5 тысяч рублей), приобретение жизненно необходимых лекарств (2 тысячи рублей), расходы на предметы личной гигиены (не менее 1 тысячи рублей), говорит о том, что на питание (при условии отсутствия расходов на одежду и обувь) остается всего 6 тысяч рублей, или 200 рублей в день». Для более четкого понимания реальности: пару лет назад один из глянцевых журналов выяснил, что содержание кошки в крупном городе обходится в 8,5 тыс. руб. в месяц. Так что в нашей сегодняшней реальности государство приравнивает по содержанию одного пенсионера к полутора кошкам.
Вечная «мерзлота»?
Пенсия для рядовых граждан в нашей стране всегда была скромной. И власти, когда в начале нулевых начали первую перекройку пенсионной системы, совершенно справедливо приводили примеры других стран, где акцент пенсионного обеспечения делается не на государственных выплатах (они даже не везде существуют), а на индивидуальных накоплениях. Разинув рты, россияне смотрели рекламные ролики, в которых «обычные» румяные норвежские пары, обоим хорошо за 70, в легкомысленных шортиках изучали достопримечательности какой-нибудь Мексики. Не похоже было, чтобы они считали кроны до пенсии.
«И у нас так будет!», — сказали власти и ввели пенсионную систему из трех уровней, один из которых — накопительный. Слегка поэкспериментировали с возрастом, с которого «разрешали» накопления: сначала допустили 45–49-летних (женщин и мужчин, соответственно), но через три года их выгнали из будущего пенсионного рая и оставили только 38-летних и моложе. Логика в этом была: чтобы оставшиеся в системе точно успели накопить что-то существенное.
Население честно копило себе на беззаботную старость (если точнее — взносы за работающих делали работодатели) целых 11 лет (с 2002 года по второе полугодие 2013-го), когда власти объявили о временной «заморозке» их накоплений. Работодатели, с которых по-прежнему взимали те же суммы, перечисляли деньги не на индивидуальные накопительные счета своих сотрудников, а в общий котел — государству в очередной раз понадобились деньги на текущие выплаты пенсий. Потом появились пенсионеры Крыма, и «заморозку» продлили. С тех пор ее продлевают из года в год.
Цену этой «заморозки» в первые ее годы эксперты рассчитывали. Персональные копилки недосчитались около 500 млрд за 2013 год, 243 млрд за 2014-й, 309 млрд за 2015-й, около 340 млрд — за 2016-й. Более триллиона рублей только на начало 2017-го. Потом эксперты утратили интерес к публикации расчетов: публика перестала ужасаться. И надеяться.
Сейчас мораторий на прежние пенсионные накопления определен до 2022 года. Формально (и, хочется верить, фактически) накопленные к моменту «заморозки» средства по-прежнему числятся за каждым конкретным гражданином и будут выплачиваться ему по достижении пенсионного возраста, который, правда, с этого года на пяток лет подвинули. Просто эти накопления вот уже шесть лет не пополнялись за счет новых поступлений.
фото: Наталья Мущинкина
План реанимации
Прошлой осенью власти сделали ход конем и объявили очередную пенсионную реформу. Пока она выразилась в повышении пенсионного возраста: у женщин — до 60 лет, у мужчин — до 65. Логика здесь простая: в последние десятилетия в стране отвратительная демография. По данным Росстата, в ближайшие 15 лет численность трудоспособного населения в России сократится на 3 млн человек — до 79,4 млн, а это менее половины населения страны. Повышением пенсионного возраста власти убили сразу двух зайцев: оставили еще на пять лет рабочую силу на рынке труда и сократили на какое-то время количество иждивенцев, претендующих на пенсию.
В рамках заявленной с 2019 года пенсионной реформы накопительную систему решили все-таки реанимировать. Не то что бы власть волновалась из-за потери лица. Просто гарантированная трудовая пенсия, несмотря на все индексации, и дальше будет устремляться к нулю (демография: каждый работающий скоро окажется кормильцем чуть не двух пенсионеров), а накопительная схема — прекрасная возможность переложить ответственность за финансовое обеспечение своей старости на самих граждан.
В качестве альтернативы безвозвратно замороженной прежней накопительной схемы еще в 2016 году был заявлен новый инструмент — индивидуальный пенсионный капитал. Как заверил в свое время первый вице-премьер Антон Силуанов, благодаря этому замечательному механизму в перспективе пенсия достигнет 60% утраченного заработка.
Новую схему еще никто в глаза не видел — идет работа. Но некие общие контуры уже озвучивались авторами (главные по ИПК у нас ЦБ и Минфин). Ключевое новшество механизма: средства в накопительную часть будет перечислять не работодатель, а сам работник. Размер отчислений — 6% от зарплаты, но к этой планке человек будет идти поступательно, наращивая выплаты по одному проценту в течение пяти лет.
Модель заявлена распрекрасная: средства накопительной пенсии получат статус собственности и их можно будет наследовать; в некоторых случаях — например, тяжелая болезнь — ими можно будет воспользоваться досрочно, и не частями в виде ежемесячных выплат, а чуть ли не целиком. Назывался еще целый ряд замечательных опций.
Но до сих пор нет решения по самому главному вопросу. Если гражданин, по замыслу авторов, откладывает деньги на свою накопительную пенсию самостоятельно, насколько это дело добровольное? Несколько лет ушло на дискуссии по этому поводу, поскольку изначально доминирующей идеей была автоподписка: из самых лучших побуждений предлагалось механически вычитать деньги из зарплаты всех трудящихся, кто официально от этого не отказался. Но по статистике, медианное значение зарплаты в стране — 25 тысяч рублей. Куда ж еще списывать «автоматом»? Похоже, только с автоматом: добром от этих крох не отдадут.
Точку в дискуссии, казалось бы, поставил президент страны. Авторитетные источники утверждают, что он одобрил идею ИПК при условии добровольности участия в накоплениях.
Но много ли найдется желающих добровольно перечислять средства? Особенно с учетом опыта совсем свежей «заморозки» предыдущих накоплений? Заместитель директора Института социального анализа и прогнозирования (ИНСАП) РАНХиГС Юрий Горлин напомнил, что с 2008 года действовал механизм, который позволяет оценить активность людей в этой сфере, — программа софинансирования пенсий. «Она была реально выгодна: на ежегодный взнос гражданина в размере 12 тыс. руб. государство добавляло свои 12 тыс. руб. Это были вложения со стопроцентной доходностью. Но на практике «средний чек» частных взносов за все эти годы составил менее 20 тыс. руб. В пересчете на размер накопительной пенсии это менее 80 руб. в месяц. То есть люди не участвовали даже в такой сверхвыгодной программе: потому что у них нет финансовых возможностей и потому, что нет доверия к институту накопительных накоплений», — полагает эксперт.
Да и в принципе, может ли бедное в своей массе население что-то реальное накопить себе на пенсию? Имитацию «прогрессивной накопительной модели» запустить, пожалуй, можно, а вот получить реальное обеспечение к старости — да не смешите!
Парадиз только для богатых
Весной этого года дискутировалась идея вовлекать в модель пенсионных накоплений только людей относительно состоятельных. Называлась ставка отсечения: зарплата от 80 тыс. руб. Эта инициатива также споткнулась о принципиальную кочку: а что может официальная накопительная модель дать таким людям?
По расчетам ИНСАП, доходность обязательных накоплений в целом по всем негосударственным пенсионным фондам (НПФ) с 2005 по 2018 год составила в среднегодовом исчислении около 5%, при том, что средняя инфляция за этот период — около 9%, а депозиты крупнейших российских банков давали доходность чуть выше инфляции. «Поэтому для тех, у кого есть возможность сберегать, вряд ли накопление на пенсию с использованием продуктов, предлагаемых НПФ, может быть привлекательным. Если, конечно, НПФ не начнут в будущем показывать существенно лучшие результаты, чем в прошедшие 15 лет. Но пока что не очень ясно, какие для этого имеются значимые предпосылки», — считает Горлин.
Действительно, для чего небедным людям официально назначенная «копилка», которую к тому же могут из высших макроэкономических соображений «заморозить», не извинившись? Впрочем, если власти решат, что копить на старость можно только под их присмотром, они найдут способ доходчиво «убедить»: если речь о том, чтобы просто «состричь» деньги с тех, с кого еще можно что-то «состричь», аргументы всегда находятся.
Для кого будем копить?
Характерно, что в ходе обсуждения новой пенсионной модели власти ни разу не заговорили о возрасте, в котором подключение к накоплениям имеет смысл. А ведь пенсия — это именно про возраст. В предыдущей давно «замороженной» модели, напомним, поколение старше 1967 года рождения отсекли от участия в накопительной схеме: посчитали, что они уже ничего достойного собрать не успеют. В отношении ИПК о возрасте — ни слова. То есть подключить-то при наличии политической воли к системе вычетов из зарплаты можно работника любого возраста. И даже 60-летний человек будет как миленький отстегивать 6% от заработка, если уж очень доходчиво «убедят». Вопрос в том, сколько он успеет накопить за оставшийся ему до пенсии период. Но этот вопрос, похоже, мало волнует правительство.
Догадку об истинных видах власти на систему ИПК подтверждает еще годичной давности признание Антона Силуанова: «Для роста экономики необходимо привлечение длинных денег. Откуда их взять? Поэтому мы видим необходимость создания ресурса в виде инвестиционных накоплений наших граждан, речь идет о пенсионном капитале». Высокий чиновник не преминул после этого пассажа сослаться на мировой опыт.
Все верно: накопления будущих пенсионеров во всем мире действительно используют для инвестиций — средства гражданам понадобятся еще не скоро, а пользу экономике принести могут уже сейчас.
Но при этом российские апологеты «мирового опыта» забывают указать, что в развитых странах пенсионная система не перекраивается каждые пять лет. Действительно, немецкий юноша начинает откладывать себе на пенсию с первой же зарплаты, полученной, условно, в 25 лет и за оставшийся 40-летний трудовой период успевает обеспечить себя до конца дней. Но он-то, в отличие от нас, абсолютно уверен, что его накопления в одночасье не «заморозят» с неопределенной перспективой, что не запустят очередную пенсионную реформу в самый интересный момент.
Если бы наш соотечественник, гипотетический 25-летний выпускник вуза, 40 лет назад столь же по-немецки обстоятельно начал откладывать себе на старость, он сейчас сидел бы у разбитого корыта. Его сбережения трижды были бы «съедены» кризисами, «заморожены» в Сберкассе в начале 90-х, а в современной истории — конфискованы «временным» мораторием.
Кстати, российские эксперты единодушны в том, что срок жизнеспособности нынешней пенсионной реформы — пока речь о повышении возраста — весьма ограничен. Лет через 10 придется проводить очередную реформу, и ее фокус вновь будет на пенсионном возрасте. А что там будет с ИПК, предсказывать никто не берется.
Справка «МК»
Вехи пенсионной реформы в России:
— До 2002 года большинство пенсионеров получали пенсию от государства.
— В 2002 году началась кардинальная пенсионная реформа. Пенсия стала состоять из трех частей — базовой, страховой и накопительной (индивидуальной). Возможность формировать персональную часть предоставлялась мужчинам 1953 года рождения и моложе (на тот момент им было 49 лет) и женщинам 1957 года рождения и моложе (45 лет).
— В 2005 году из накопительной системы исключили граждан 1967 года рождения и старше.
— В 2010 году отменили базовый вид пенсии.
— В сентябре 2013 года накопительная часть пенсии была временно «заморожена»: все перечисления работодателя направлялись в страховую часть.
— В 2016 году власти объявили о начале разработки новой модели пенсионных накоплений — индивидуального пенсионного капитала (ИПК). Декларируется, что средства ИПК получат статус собственности.
— С 1 января 2019 года запущена новая пенсионная реформа. Пока она выражается исключительно в повышении пенсионного возраста: до 60 лет — для женщин и до 65 — для мужчин.
