Некоторое время тому назад я получил письмо, в котором сообщалось, что осталось всего четыре дня до окончания приема заявок на участие в индустриальной телевизионной премии ТЭФИ 2019. Сообщалось, среди прочего, что с 2014 года организатором этих премий является Комитет индустриальных телевизионных премий. Возможно, опасались, что я об этом забыл.
«Всего четыре дня!» – подумал я с тревогой и тут же занялся этим вопросом. Но пока выяснялись формальности, неожиданно заговорил мой внутренний голос (он вообще часто дает знать о себе): – А зачем тебе это надо? – спросил он. И знаете, я задумался: в самом деле, зачем?
Словом, от участия я отказался. И не стал бы писать об этом, если бы неделю назад не получил еще одно письмо, в котором все тот же Комитет оповещал меня о том, что я являюсь членом «Расширенного жюри» (почему пишется с заглавной буквы, не знаю; видимо, чтобы подчеркнуть особый статус этого, отобранного Комитетом (тоже с заглавной буквы) жюри).
Исходя из убеждения, что мой отказ от участия как в конкурсе, так и в жюри станет известным и вызовет вопросы, я хотел бы опередить их (вопросы) нижеследующим объяснением.
Академия российского телевидения была создана в 1994 году с главной задачей проводить ежегодный конкурс лучших телевизионных работ России. Когда меня избрали президентом Академии, когда удалось получить согласие выдающегося скульптора Эрнста Неизвестного на создание статуэтки приза, получившего название ТЭФИ («Телевизионный Эфир»), я был полон надежд, что Академии удастся сделать ТЭФИ не только самым желанным, авторитетным и престижным телевизионным призом России, но что он приобретет международный вес – как, например, американское телевизионный приз ЭММИ.
К сожалению, мои надежды не сбылись.
Было множество проблем, споров, разногласий, но так или иначе они все решались абсолютно демократичным путем: открытым обсуждением со всем членами Академии и голосованием. Но одна проблема не только не решалась, она с каждым годом становилась все более острой. Это был вопрос о том, каким количеством членов АРТ представлен каждый из трех главных телеканалов страны: Первый, «Россия» и НТВ. Изначально я не придавал этому вопросу особого значения. Я был убежден, что конкурс ТЭФИ, являясь общероссийским, не сводится к соревнованию между каналами. Но я недооценил уровень зависти и недоброжелательности, царивший в телевизионном мире. Я отказывался поверить в то, что от сотрудников главных трех каналов ожидается «патриотическое» голосование, то есть голосование за программы и конкурсантов своего канала. При таком подходе очевидно, что тот канал, у которого больше всего «академиков», получает преимущество. По итогам конкурса в СМИ все больше стали обсуждать «победу» или «поражение» того или иного канала, подливая тем самым масла в огонь. Чаще других «победителем» становился Первый канал. В конечном итоге это привело к тому, что руководство телеканалов «Россия» и НТВ приняло решение отказаться от участия в конкурсе ТЭФИ, тем самым по существу лишив конкурса смысла.
Была ли в этом моя вина? Возможно – хотя, положив руку на сердце, не вижу, в чем. Но так или иначе в 2008 году, после почти четырнадцати лет в качестве президента АРТ, я подал в отставку, надеясь, что мой уход будет способствовать возвращению в конкурс ТЭФИ как «России», так и НТВ (в скобках замечу, что между руководством этих двух каналов и мною сложились крайне неприязненные отношения). Президентом АРТ выбрали Михаила Ефимовича Швыдкого, человека гораздо более дипломатичного и склонного договариваться, чем я. Была надежда – во всяком случае, у меня – что ему удастся «разрулить» ситуацию.
Не удалось. И по существу общенациональный телевизионный конкурс почил в бозе.
Так продолжалось до 2014 года, когда по инициативе Михаила Юрьевича Лесина и с согласия Первого канала, канала «Россия» и НТВ был создан Комитет индустриальных телевизионных премий, который по сути дела отодвинул Академию и ее пятьсот с лишним членов от участия в определении лучших программ и телевизионщиков страны.
Я встречался и с господами Лесиным и Швыдким, пытаясь вернуть конкурсу ту демократическую основу, которой он отличался. Я поддержал идею, чтобы АРТ согласилась с тем, чтобы статуэтка как бы поступила в «аренду» и ее обладателей определял бы и вручал Комитет. Это оказалось ошибкой с моей стороны. Мне следовало занять твердую позицию и принципиально возражать против того, чтобы Комитет имел какое-либо отношение к ТЭФИ: пускай бы он придумал свой приз со своим названием.
Сегодня, с моей точки зрения, ТЭФИ потерял свое общенациональное значение, лишился того статуса, которым он безусловно обладал, стал абсолютно рядовым призом среди десятков других.
Исходя из вышесказанного, я отказываюсь от какого-либо участия как в самом конкурсе, так и в жюри Комитета индустриальных телевизионных премий.
Более того, я хотел бы напомнить руководству АРТ о том обещании, которое было дано Эрнсту Неизвестному и которое зафиксировано в подписанном нами договоре: он согласился стать автором статуэтки приза, взяв с меня слово, что если конкурс утратит те демократические принципы, которые изначально легли в его основу, его статуэтка не будет более вручаться в качестве приза. Учитывая совершенно недемократический характер определения победителей конкурса Комитета индустриальных телевизионных премий, я обращаюсь к руководству АРТ с просьбой отказать Комитету во вручении статуэтки ТЭФИ, чтобы она вернулась той организации, для которой она задумывалась изначально: Академии российского телевидения.
